С: Что вам нравится в женщинах?
Гага: Вообще, я не донжуан. Отношусь к женщинам так, как полагается: уступаю место, осторожен к их советам, хотя иногда их советы очень полезны. У меня есть опыт: я со своей женой живу уже 51 год, и она меня спасла от очень многих неприятностей, хотя могла и ввергнуть в них. Мое счастье, что я могу отличить хорошие советы от плохих.
С: Что ваше творчество для вас?
Гага: Сколько себя помню, я всегда рисовал. Все дети рисуют и бросают, я не бросил и продолжил свое обучение в средней школе при Академии художеств, потом поступил в Институт им. И.Е. Репина, окончив, стал членом Союза художников. Мне повезло: удалось совместить творчество с зарабатыванием денег. Мне помог артист Сергей Филиппов, тогда он служил в театре комедии. Мы часто гуляли с ним по Невскому проспекту, в те времена он ухаживал за моей мамой. И вот один раз, когда мне отказали в очередном издательстве, Сергей отвел меня в Лениздат и познакомил с Борисом Федоровичем Семеновым, с которым я потом дружил и работал всю свою жизнь. Первая моя работа – это рисунки к рассказам и стихам в «Ленинградском альманахе». В этот период я решил стать графиком, и даже поступил на графический факультет.
С: Отличия графика от живописца?
Гага: Я не разделяю понятия «живописец», «график», «скульптор»… Есть слово «художник». Художник должен делать все, разве что дальтоник не может быть живописцем. Я же сейчас еще и писатель. Мне часто задают вопрос: что сподвигло? Я писать стал очень давно, еще в 1962 г. Все, что не могу изобразить на холсте, бумаге или вылепить из глины, я вынужден писать. Для этого очень подходит иностранное слово широкого спектра – слово «артист» – человек искусства.
С: Что вас волнует?
Гага: Сейчас появилось очень много новых модных слов, таких как «креатив» и т.д. Этому способствует интернет. Люди на разном уровне, иногда не зная четкого смысла, употребляют их. Но ведь в русском языке есть столько понятных и красивых слов. Я родился и прожил в Петербурге все свою жизнь, как и все мои предки и очень разочарован некоторыми новшествами в русском языке и смене названий. Очень меня расстраивает наше отношение к выходцам из Таджикистана, Узбекистана, к тем людям, которые так тепло встречали нас в эвакуации во время войны и которые очень тепло относились к ленинградцам. Мы изменили название города, потеряв, по-моему, самое главное: культуру, которую олицетворяла столица. Многие современные люди, имея деньги, хотят из своих окон видеть весь Петербург, надстраивают над историческими зданиями мансардные хижины для любования красотами города, не замечая при этом, что они нарушают силуэт северной столицы. Я размышляю, как теперь будут снимать исторические фильмы про Пушкина, Достоевского. Все труднее выбирать натуру.